Магические узы - Страница 91

Уже усевшись за руль и заведя мотор, он устало растер лицо ладонями и пояснил:

− Извини, что не вытащил раньше. Твой портрет совпал с лицом какого-то сбежавшего на прошлой седмице воришки.

− Понятно, − пробормотала я, опуская голову, и немедленно пожелала оказаться в дру-гом месте, главное подальше от ледяного безразличия, исходившего волнами от собеседника.

Мы неслись по знакомым центральным проспектам города, ловко маневрируя в кипучем потоке. Мгла, расцвеченная яркими огнями, сгущалась, и фонари разгорались все сильнее. За окошечком автокара проплыла большая наводненная праздно шатавшимся народом площадь перед памятником погибшему на дуэли поэту. Струи музыкального фонтана вспыхивали яркими красками, даря зевакам сказочное зрелище. Впереди замаячило здание 'Веселены Прекрасной', и из него выходили припозднившиеся клерки.

Мысленным взором я проникла в светлый холл, который видела, казалось, в прошлой жизни. Пробежала взором по портрету старика, в чьем особняке на пару со старшим братом мы устроили погром, снова полюбовалась старинными часами… И тут мое сердце бросилось вскачь, бешено и дико. Лосиан Толтеа говорил: 'Самое дорогое таится в часах'. Если быть точнее, то в старинных напольных часах с позолоченным колоколом! Тех самых, что исправно каждый день отбивали полдень и с укором указывали мне на опоздания! Брякающий звук раз-носился по всей конторе, а внутри вибрировало старинное украшение − жемчужина коллекции безумного собирателя осколков Мировой войны! В голове прояснилось, крошечные кусочки мозаики встали на свои места, и радость вспыхнула ослепительным сиянием.

− Я знаю, где спрятан браслет! − дрожа от возбуждения, выдохнула я, прервав долгое тяжелое молчание, висевшее хмурым облаком в салоне автокара.

− В 'Веселене Прекрасной', − не оборачиваясь, бросил Ратмир и раздраженно нажал на клаксон, чтобы привлечь внимание зазевавшегося водителя, пытавшегося, не глядя в зеркальце заднего видения, перестроиться перед нами.

С моего лица медленной улиткой сползала торжествующая улыбка, и внутри нехорошо сжалось.

− Надо же…

− У нас с тобой есть серьезный разговор, − продолжил Ветров, сведя у переносицы бро-ви.

Непроизвольно я выпрямилась на сиденье, с ужасом чувствуя, что вокруг творится не-что крайне плохое и убийственно неправильное, и произнесла, едва шевеля губами:

− Говори.

Обычно его серьезные разговоры заканчивались для меня большим расстройством.

− Когда вернемся в студию.

− Ты боишься, что от новостей я на полной скорости выпрыгну из автокара? − нервно хохотнув, спросила я, и сглотнула пересохшее дерущее наждачной бумагой горло.

− Не исключаю, − последовал скупой ответ, и мне стало совсем нехорошо.

К тому времени, когда мы добрались до студии, похожей на музей современного искус-ства, я до крови обкусала губы, до мяса ногти, и меня порядком трясло от дурного предчувст-вия. Ратмир постучал, терпеливо дожидаясь, когда нам откроют. Дверь распахнулась, выпустив в тихую темную парадную звук работающего видения. На пороге стояла Свечка, худенькая и высокая, и от одного взора на мое зеленое осунувшееся лицо и огромные уши она просветлела:

− Тебе идет, уродец, − растянула она накрашенные кармином губы в змеиной улыбке.

Появление в убежище нежданной гостьи лишь укрепило смятение, завладевшее мной.

− Тебе бы пошло больше, − буркнула я, не настроенная на взаимный обмен колкостями и гадостями. − Ты теперь опять в команде?

− Нет, − она осклабилась еще шире, сверкнув белыми зубами. − Я здесь ради страховки.

Тайный смысл ее слов царапнул, и в голове тренькнул тревожный звоночек. Волнение стало совершенно непереносимым. Уши затряслись, как проклятые, выдавая внутренний над-рыв.

Раненый Стриж, оказалось, тоже нагрянул в тайное убежище. Сейчас приятель разва-лился на диване и беспрестанно переключал каналы на мороке видения, отчего экран мерцал целой гаммой цветов, разрисовывая паркетный пол световыми пятнами.

− Привет, мужик, − парень оглянулся ко мне, но быстро отвел взор.

− Как ты себя чувствуешь? − вместо приветствия буркнула я, взвинченная до крайней истеричной точки.

− Походу дела, лучше, чем ты, − хмыкнул в ответ тот, больше не оборачиваясь.

Поразительно, как быстро на аггелах заживали раны! Стриж выглядел совершенно здо-ровым, будто не валялся в летаргическом сне всего два дня назад.

Из ванной комнаты вышел Док, обтиравший полотенцем мокрые руки, и от одного мое-го вида мгновенно застыл. На круглом бородатом лице появилось такой силы сожаленье, что мне тут же стало понятно − дела, по-настоящему, плохи.

− Здравствуй, Ведушка, − пролепетал он и тут же, сломя голову, бросился обратно, как будто у него неожиданно прихватило живот.

В студии собралась вся банда. Даже подумать страшно, что могло выманить их сюда. Сил терпеть и ждать важного разговора не осталось, и, оглянувшись к Ветрову старшему, я резко заявила:

− Поговорим прямо сейчас?

− Сначала выдохни, − отозвался бесцветно тот.

− И поешь, каторжников-то в Ратуше кормят тюрей, − подхватила Свечка, брызжа сар-казмом, и добавила многозначительно: − а мы все-таки дорожим твоей жизнью.

Признаться, у меня так сильно сжимался желудок в ожидании подлости, что голод про-пал, и от одной мысли о еде подступал тошнотворный комок.

− Свечка, − не выдержала я, больше не собираясь любезничать со стервой, − не прикуси язык, а то отравишься собственным ядом!

Хорошенькое лицо женщины застыло, темные глаза холодно блеснули, руки уперлись в худые бока.