Магические узы - Страница 78

Златоцвет перешагнул через порог по-королевски, презрительно окинув комнатку брезгливым взором, и беспощадная свита, желавшая нашей крови, едва не согнулась в поклоне.

− Ну и дыра, − протянул маг. Его красота казалась вызывающей, противоестественной. Густые волосы блестели, а дорогой костюм с черным похоронным галстуком идеально сидел на худощавой фигуре. − Ты бы мог найти убежище посолиднее, Ветров.

− Господин Златоцвет Остров. Зачем явился? − процедил тот. Он весь напрягся, словно пантера, приготовившаяся к прыжку.

− Не терял бы время, но мне нужна твоя барышня, − на губах Златоцвета зазмеилась улыбка и, выказывая пугающую осведомленность нашими делами, добавил: − Живая. Или я опоздал?

Выразительные глаза сощурились, и в них проявилась истинная отталкивающая сущ-ность человека, готового на любую подлость, лишь бы достигнуть цели. Он жаждал браслеты и был уверен, что завладеет ими.

− Здесь есть лишние уши, − отозвался Ратмир и, схватив меня за руку, вытолкнул на се-редку комнаты, но прежде я почувствовала, как в тут же затопорщившийся карман незаметно скользнул зеркальный коммуникатор. От страха огромные уши теперь не просто тряслись, а ходили ходуном, взлохмачивая волосы.

Златоцвета перекосило от омерзения, лишь только он скользнул по мне колючим взо-ром. Аггел с повязкой на глазу, именно тот, кого я обезобразила собственными руками, сцапал меня в мгновение ока, даже заметить не успела, так быстро он двигался. Из груди вырвался ис-пуганный вздох, но Ратмир оставался совершенно спокойным.

− Ветров, а ты, я смотрю, не гнушаешься компанией гоблинов? − фыркнул Златоцвет неприязненно.

− Они услужливые информаторы, − последовал ответ.

Воздух в номере сгущался и вибрировал от всеобщего озверения. От аггела, намертво вцепившегося в мое плечо, отчего становилось больно ключице, шел противоестественный жар. Его тело горело даже сильнее, чем у любого из братьев Ветровых. Наверное, потому что печать больше не сдерживала магические потоки в крови.

Златоцвет с вкрадчивой улыбочкой на устах изогнул светлые брови и медленно, чувст-вуя себя хозяином положения, подошел ко мне.

− Страшно, уродец? − тихо вопросил он, вероятно, не веря ни единому слову, произне-сенному Ратмиром. Он щелкнул по моему огромному уху, и я непроизвольно вздрогнула, за-жмурившись. Аггел сильнее сжал плечо, и длинный рукав моей рубахи едва приподнялся, от-крывая тонкую серебристую полоску браслета. Меня бросило в жар. Чтобы спрятать украше-ние, я резко дернула рукой и прикусила, прекрасно осознавая, что стоит хотя бы пискнуть, как наш общий секрет откроется. Женский голос, в отличие от облика, никуда не исчез.

− Остров, отпусти его, он здесь лишний, − быстро произнес Стриж, и златовласый муж-чина резко оглянулся к распростертому на каменном ложе раненному парню.

− Ба! Ты жив, мальчик, − он осклабился. − Вот уж точно аггелы живучие, даже такие, как вы двое.

Я судорожно сглотнула пересохшее горло и едва подавила желание с упоением обкусать ноготь, чтобы справиться с нервическим припадком. Уши шевелились, как проклятые.

− Убирайся, − небрежно махнул рукой Златоцвет в мою сторону, − от этих тварей все равно правды не дождешься.

Аггел с силой оттолкнул меня по направлению к двери, и непроизвольно я едва не шлепнулась на пол, хорошенько столкнувшись со Златом. От неожиданности Остров отпрянул, как будто его пытались замарать, и фыркнул. Ровно через мгновение я, словно пробка из бу-тылки, вылетела на настил и перекувырнулась через голову, едва не свернув себе шею. Яростно хлопнула дверь номера, и меня накрыло темнотой, с которой не справлялись маленькие свет-лячки в стеклянных фонариках, расставленных на широких перилах.

Прочь! Босая, как была, я бежала изо всех сил, задыхаясь и мучаясь от боли в боку. Под-ворье осталось за спиной, перед глазами запрыгал извилистый лабиринт густого можжевельни-ка, ведущего к воротам постоялого двора. Мелкие камушки кололи заледеневшие ступни, но что такое боль по сравнению со спасением? Темнота ослепляла, и я едва не влетела в резко вильнувшие заросли. Внезапно сверкнула ослепительная вспышка от фар автокара, все-таки заставляя меня кубарем закатиться в колючие кусты. Выбираясь, я оставила на ветках прилич-ный клок от рубахи, и выскочила на неосвещенный тракт, совершенно не понимая, в какую сторону кинуться.

Ночное небо с полной луной давило на землю, и звезды казались очень большими и хо-лодными. Вдалеке сверкали огни моста, с другой стороны едва мерцали уличные фонари ма-ленького островного квартала. Поколебавшись еще мгновение, я припустила к жилым улицам.

* * *

Через полчаса в воняющем табачным дымом и брагой кабаке я неуютно ерзала на дере-вянной лавке за столом с липкой столешницей и внимала стрекоту до икоты пьяного гоблина, похожего на меня, как брат близнец. Он говорил и говорил на непонятном языке, прихлебывая из глиняного стакана сладкое вино, и чмокал влажными губами.

Отчего-то его паскудная физиономия мне казалась смутно знакомой, даже странно ста-новилось. Я наклоняла голову и так, и этак, пытаясь припомнить, не он ли стащил мой кошелек две седмицы назад, когда в подземке отключили свет, и неожиданно поняла! Ушастый товарищ встретился мне в Ратуше в прошлую пятницу! Непонятно, как трактовать подобную встречу − хорошим или плохим знаком?

В темный зальчик набилась гудящая толпа, и гомон перемешивался с резкой громкой музыкой. Посетители толпились у стойки бара, а на маленькой сцене с длинным блестящим шестом грациозно извивалась потрепанная жизнью нимфа, обсыпанная серебристыми блестка-ми. Крошечные, словно бриллиантовые кристаллы, они вспыхивали звездочками, ловя скудный свет разноцветных бьющихся под дымным потолком шаров. На стене беззвучно работал экран видения, настоящего, а не морока, и мне отчаянно захотелось оказаться дома в родной гостиной и с блаженством растянуться на диване.